Приехали

Француз, австриец и итальянцы на наших широтах

 

Марко Черветти, управляющийрестораном. Страна происхождения — Италия. Стаж постоянного пребывания в России — четыре с половиной года.
Я, так или иначе, должен был оказаться в России — у меня мама русская. И в возрасте 11 лет оказался — первый раз еще в советское время, в специальном пионерлагере для детей с советской половинкой. Дети-мулаты, африканцы, американцы, европейцы — никто из нас, разумеется, не знал никаких иностранных языков, но общению это не мешало: оно было очень интенсивное и проходило абсолютно без проблем.

Во второй раз в Россию я попал случайно, причем не с первого захода. Я часто встречал полукровок, которые никогда не жили на своей второй родине. Они воспринимают страну мамы-папы как некую… экзотику. А потом, если решают остаться, ввинчиваются в местную систему данностей отношений и понимают, что проблем тут гораздо больше, чем их влюбленным глазам казалось поначалу. Я ехал сюда, вооруженный рассказами русских о том, как интересно в Москве, а русские за границей никогда не говорят о своей стране плохо. Но, приехав, увидел, что русская жизнь — это очень сложная, многосоставная вещь. Я ничуть не разочаровался — просто увидел, в чем именно русские повлияли на европейцев, и в частности на Италию. Соцзащита, дешевые и бесплатные университеты в Европе — все это европейское общество получило благодаря тому, что русские в свое время подали в этом пример и за что-то пострадали.

Страдать приходится и итальянцам. В мои первые дни я не очень понимал, почему люди не здороваются, когда входят в магазин, почему в этих магазинах хамят клиентам. Потом, я, кажется, кое-что понял — здесь в принципе не очень жалуют чужаков. Помню, искал квартиру — каждое второе объявление гласило, что квартира «сдается только славянам». «Вы чеченец?» — спрашивали меня. «Нет, я итальянец», — отвечал я, и в ответ слышал: «А, ну тогда точно нет». Получить ответ на вопрос «Почему?» я не успевал — в России принято класть трубки без слова «пока».

Вообще, есть несколько стереотипов о русских и итальянцах. Итальянцев традиционно считают раздолбаями, хотя если вы попробуете работать в Италии, то увидите, что в делах там ценятся прежде всего серьезность и ответственность. У русских отношение к работе — принципиально другое. Как к непогоде — авось пройдет. И причины этого просты — русское общество очень молодое, а итальянское — очень старое. На моей родине все подчинено этикету — и работа, и развлечения являются частью одного должного, приемлемого этикета, системы взглядов на жизнь. В России отдых и работа у человека — как две разные жизни. Вообще, фундаментальное различие между нами: итальянцы маленькие, и борются за малые вещи в жизни, а вы — широкие души, или все, или ничего. И единственное, что нас с вами роднит — это кампаньеризм, федеративность в голове. Италия — «сборное» государство, в котором человек из соседнего поселка считается иностранцем. Россия с ее республиками пытается найти общую русскую идею, но в реальности все выглядит так, что люди идентифицируют себя не со страной (хотя пытаются это делать), а с городом или регионом. Но при этом Италию называют «страной ста столиц»: в Риме происходит куда меньше жизни, чем в Милане, Турине, Венеции или Палермо. В России все движение происходит в Москве — Новосибирск или Екатеринбург энергетическими центрами назвать нельзя никак, не говоря уже о городах масштаба Перми и Петрозаводска. С трудом себе представляю человека, переезжающего из Палермо в Рим, «потому что там интересно». А в России все, кто мог и хотел, уже приехали в Москву.

Матье Фоссар. Менеджер в торговой фирме. Страна происхождения — Франция. Стаж пребывания в России — 3 года.
У меня было 24 часа на размышление. Я окончил университет, съездил после защиты диплома в Ирландию, приехал обратно и стал искать работу. Безрезультатно. Во Франции с работой вообще некоторая беда. И тут вдруг звонок — предлагается работа в торговой фирме, полный соцпакет, но работать надо в Москве. Чтоб вы знали, для француза такая ситуация — это какая-то хрестоматийная дикость. Несмотря на всю безработицу, обычно отвечают — ну, я подумаю, через месяц скажу решение… Но моя ситуация к этому не располагала, поэтому я быстро подумал и согласился.

Приехать меня угораздило в День города. О России я тогда не знал ничего, кроме того, что поезда идут туда несколько дней — в моем сознании, что Сибирь, что Урал, что Москва — все было некой европейской задницей. В голове у меня был микс из коммунизма, тоталитаризма и советской военщины, красных звезд и матрешек — и каков же был мой ужас, когда я увидел, что часть моих представлений полностью подтвердилась. Представьте — пасмурно, абсолютно пустынная Тверская, повсюду милиция: полное ощущение, что город на военном положении. В чем дело, спрашиваю? Праздник, отвечают мне. Вот так для меня началась русская жизнь.

Первое, что меня поразило, — отношение с теми, кто «охраняет» здесь правопорядок. Слово охраняет тут не очень подходит — отношения с милицией у граждан больше напоминают отношения завоевателей и завоеванных. Француз относится к полицейскому как к своему охраннику, русский — как к источнику возможных неприятностей. За то время, что мне делали регистрацию и разрешение на работу — несмотря на то, что мой приезд был оформлен легальнее некуда — мой кошелек несколько похудел. Причем ставки, в связи с моим иностранным гражданством, у милиционеров в мой адрес были гораздо выше, чем у тех, кто ходил с русским паспортом, но без прописки.

Не скрою — я согласился приехать в первую очередь потому, что была предложена отличная страховка и пенсионные отчисления. Француз, как бы ни искал работу, всегда думает о пенсии, и если ему предлагается плохой соцпакет, он от этой работы скорее откажется. И вот первая для меня непонятная в русских вещь — они могут работать за большие, очень большие деньги, но при этом не думают не то что о старости, а даже о завтрашнем дне. Иногда мне кажется, что они не думают даже о том, что будет через час — только что ты позвонил, договорился о сделке, все прекрасно, ты окрылен. Перезваниваешь вечером — твой партнер в полной депрессии, с трудом вспоминает, что вы договаривались созваниваться, сделка похерена. Вообще, у русских есть, на мой взгляд, два деления на шкале измерений — «ноль» и «сто». Либо все, либо ничего. Заработали денег — гуляем до упаду, прогуляли все — жалуемся на жизнь. В бизнесе точно так же — либо все прекрасно, либо все ужасно. Причем и «ужасно», и «прекрасно» определяются не реальным положением дел, а исключительно настроением или стереотипами восприятия. Взять, к примеру, мою работу — мы продаем России бразильское мясо. Почему Россия боится закупать его у Бразилии напрямую? Потому что боится. А нам, французам, доверяет — и мы на этом доверии зарабатываем.

Но в моей работе все понятно, купил — продал. А вот чего я в России не понимаю и не пойму никогда — так это принципа инвестиций в собственное развитие. Общество, в моем понимании, устроено как пирамида, в основе которой медицина, школа, высшее образование и тому подобные важные гуманитарные области. В России они, по-моему, не получают вообще никакого финансирования. Невозможно, чтобы врач или учитель, отучившись в университете, имел потолок в 400 долларов. В России все деньги остаются и тратятся на верху пирамиды, и до этого самого важного базового уровня не доходят, все уходит в гулянки и «Мерседесы».

Ну, теперь давайте о хорошем. Русские — очень открытые и гостеприимные люди. Мне часто приходится слышать, что в России не любят чужаков — может, мне одному так повезло, но моя принадлежность к французской нации мне здесь никогда не вредила.

С другой стороны, от иностранцев часто приходится слышать: ах, я нашел свою духовную Родину, я влюблен в Россию. При всем уважении к таким чувствам, я не могу их разделить — у меня ничего подобного нет и никогда не было. Иностранец здесь всегда иностранец, своим стать невозможно. Для меня вторая Родина — это круг близких, состоящий из местных друзей, который у меня мог возникнуть где угодно: в Бразилии, в Аргентине или Мексике. И Россия в данном случае — это страна, куда я просто приехал работать. Другое дело, что когда я приезжаю во Францию и еду в метро, мне хочется каждому хорошенько настучать по голове: что же вы такие скучные, соотечественники, знали бы вы, насколько другой может быть жизнь.

Штефан Умляуф, студент бизнес-магистратуры. Страна происхождения — Австрия. Стаж пребывания в России — 6 месяцев.
Мне повезло — я приехал как раз в тот самый момент, когда у вас зарождается средний класс. У нас, на Западе, он уже давно сложился, а здесь только формируется костяк инфраструктуры, еще можно выйти с предложением, на которое будет спрос — так что едва ли для бизнесмена какой-либо рынок может быть более интересен, чем нынешний российский. Вы и без меня, наверное, наслышаны о том, что здесь все идет в рост.

Первое, что меня здесь всерьез поразило — различие между культурой, скажем так, личной и публичной. В Москве меньше, а в Петербурге и других городах больше наблюдается такое явление — на уровне официального общения люди, мягко говоря, не особенно дружелюбны, чтобы не сказать хамоваты и невежливы; чем дальше от Москвы, тем острее это чувствуется. В то же время, как только ты находишь себе друзей и начинаешь с ними общаться, тебя окружают такой теплотой, какую редко встретишь на Западе. Иногда это противоречие можно наблюдать в одном человеке: пока тебя с ним знакомят, он не улыбается, говорит сдержанно, но стоит вам найти какую-то общую точку в разговоре — и вы видите, что ваш хмурый визави на самом деле вполне к вам расположен.

Мне часто говорят, что дело в некой глубинной русской патриархальности, но мне представляется нечто другое — нельзя отрицать влияния на повседневную жизнь наследия коммунистической эпохи. Но есть, конечно, вещи, которых я никогда не пойму, и это уже из серии «Запад есть Запад, Восток есть Восток». Я не понимаю, например, мачизма в отношениях между мужчинами и женщинами. Даже во вполне благополучных союзах, какие мне приходилось наблюдать, мужчина всегда доминирует над женщиной. И вот это, пожалуй, следы былой патриархальности.

И любому, кто спросит у меня совета, прежде чем ехать сюда делать дела, я скажу — не приезжай в Россию со своей системой понятий, не суди ее по своим правилам, попробуй понять и принять ее собственные. Или не принять.

Клаудиа Иралли, славист. Страна происхождения — Италия. Стаж пребывания в России — 11 лет
Я уже седьмой раз в России, так что ко многому успела привыкнуть. Началось все еще в 16 лет. Я тогда влюбилась в русского мальчика, начала учить язык, заинтересовалась русской литературой — ну и постепенно втянулась во все это. Первый раз я попала в Россию всего через несколько месяцев после того, как начала учить русский. Тогда это была еще не Москва, а Питер. Поначалу я испытала шок. Это был какой-то враждебный, непонятный мне мир, очень серый, мрачный. Так продолжалось несколько дней, а потом что-то произошло, какая-то химическая реакция — и все вдруг наладилось, и я полюбила Россию. Ну все равно, конечно, без приключений не обошлось. Я то и дело попадала в какие-то рискованные ситуации, но тут уж ничего не поделаешь — молоденькая, глупая, по-русски почти не говорила. Но общее впечатление все равно оставалось приятное. И было уже понятно, что я обязательно сюда вернусь.

Мне не все в России нравится, конечно. Не нравится, например, что в России люди очень грубы с незнакомыми людьми. Если начинаешь с кем-то общаться, то, как правило, это оказывается прекрасный человек. Но если ты просто обращаешься к кому-то на улице или в магазине — люди очень агрессивны. Еще я ненавижу русскую бюрократию. Ну, просто это то, что лично меня задевает, вечные проблемы с документами. Все эти визы, разрешения на работу, регистрации — оформление бумаг отнимает очень много времени и сил. А остальное… Ну я не могу что-то такое глобально выделить. Мне, допустим, не нравится ваша политическая система, но это же нельзя считать недостатком страны. Это просто определенный этап в ее развитии, со временем он закончится. Ваша страна меняется очень быстро. Россия, в которую я приехала в середине девяностых, — это была совсем не та страна, что сейчас. Вообще, каждый раз, когда я сюда приезжаю после перерыва, мне приходится заново привыкать к изменившимся реалиям. Когда ты здесь живешь постоянно, эти перемены, конечно, не так бросаются в глаза.

Россия — это страна, которую я люблю. Так я обычно отвечаю, когда друзья спрашивают меня: «а какая она?». Еще я часто говорю, что Россия — страна крайностей, контрастов. Здесь невозможны полумеры, здесь все через край. Россия взяла от Европы многое, но все взятое пропустила через себя, видоизменила. И на Азию Россия тоже не похожа. У нее свое лицо. Этим она и интересна.

Записали Мария Бахарева и Алексей Крижевский

Версия для печати

комментарии:

Доступные теги: <b>, <i>, <u>, <p>

Имя

Сообщение