Лирика

 

∗∗∗

Новая горячая точка государственного здравоохранения — туберкулез. Эпоха стабильности и интенсивного роста благосостояния трудящихся отмечена его небывалым ростом. Тубдиспансеры пытаются привлечь уклоняющихся к принудительному лечению, прокуратуры завалены исками врачей, больные старательно скрываются, и каждый из них заражает по 10-15 человек. Меж тем понятно, что больницы к массовому приему не готовы, условия там немногим лучше тюремных, а пациенты с легкими формами предпочитают лечиться — или не лечиться — где и как угодно, только бы не попасть в палату с татуированным контингентом. В Брянске, пишет «РГ», зарплата начинающего фтизиатра — 4700 рублей, диспансеры на 40 процентов недоукомплектованы врачами. Какие тут иски помогут?

∗∗∗

К подруге приезжали дальние родственники, пенсионеры из Кировской области, прогуливаясь по Садовому, зашли в «Азбуку вкуса», выскочили в потрясении от ценников. Другие обычно: «Это ж сколько в вашей Москве надо зарабатывать?», но кировские сказали деловито: «Что ж, будем помогать. Составляем программу действий. У нас есть знакомый проводник...» Нет, решительно, региональная «зависть к столицам» — такая же мифологема, как «зависть к пенису», льстивый миф для повышения самооценки. Провинция все чаще смотрит на жителей столиц с жалостью и снисхождением, как на жадных, глупых подростков, заблудившихся в неподъемно дорогом буржуйском ресторане.

∗∗∗

Институт социологии РАН провел сравнение: в советскую эпоху только 10,1% граждан уважали обладание властью, а богатство ставили на первое место 3,6%. Сейчас власть считают первостепенным достоинством 23,4%, и 45% населения отдают абсолютный приоритет богатству. Лидировавшие в советские годы честность, трудолюбие, порядочность — абсолютные аутсайдеры в списке современных добродетелей.

Не потому ли гуманитарная, «вся из блесток и минут» девочка из интеллигентской семьи рвется в Налоговую академию? И родители совсем не в ужасе, а даже и поощряют — налоговик в семье по-любому лучше, чем нищая пенсионная старость.

∗∗∗

Марка «социальности» (особые «цены для бедных») — простенький маркетинговый ход, способ сбыта некондиционного товара. Как слышишь про очередную акцию — например, сейчас проходит в Забайкалье, социальные ценники метят особым цветом, подумать только! — так непременно думаешь: просроченное впаривают или просто левые, бессертификатные сардельки какие-нибудь? Но вдруг и вправду благое дело, чего только не бывает в России. Но уже не верится, не представляется.

∗∗∗

Детское военно-патриотическое движение — дело, конечно, богоугодное, но когда в Омске проходит слет «Юных карбышевцев», возникает недоумение: почему в несезон — снега нет, еще вода не замерзла в Иртыше.

∗∗∗

Политики продолжают бурно обсуждать «план Найшуля». Известный социолог, директор Института национальной модели экономики предложил ликвидировать государственную пенсионную систему. По его мнению, это должно стимулировать рождаемость и вывести Россию из демографического кризиса: многодетность — забота детей о стариках, она и должна заменить пенсию. Обсуждать неумную провокацию легко и приятно, — и сенатор от Кабардино-Балкарии, назвав план Найшуля бессмыслицей и глупостью, немедленно выдал другую глупость: предложил обнародовать списки граждан, сдавших родителей в дом престарелых, «чтобы им стало стыдно».

Также обсуждали проблему нелегальной иммиграции, пришли к выводу о дырах в границе, о продажности пограничников. «Пусть поставят там неподкупных робеспьеров, тогда все будет хорошо», — предложил один из сенаторов (тот еще друг Аркадий). Нечеловеческая, должно быть, красота — неподкупные, но пламенные пограничники, вооруженные робеспьеровскими техниками «быстрого, сурового и непреклонного правосудия».

∗∗∗

Прошу таксиста выключить шансон; вздохнув, выключает — и с укором говорит:

— А одна женщина, между прочим, просила меня Баха поставить.

Мечтательно так сказал. С интонацией «Я помню чудное мгновенье».

— Вы, должно быть, женились на ней?

— Нет, она курила много. Ну и вообще — не любит музыку.

∗∗∗

В Москве прошла операция «Автобус» — проверяли водителей автобусов и маршруток. Масса нарушений, все как положено, на рабочем месте выявили четверых водителей в состоянии алкогольного опьянения, и еще девять отказались проходить обследование на алкоголь. Это при том, что операция шла две недели и водители про нее, разумеется, знали, а сколько ж их в обычные дни? Нет, при плате в 25 рублей за поездку в автобусе еще и пьяный водитель — это как-то чрезмерно.

На машины пересаживаться? Те же в профиль: в Екатеринбурге на днях погиб восьмиклассник, севший за руль иномарки, — был отчаянно пьян.

∗∗∗

Конфуз на пышном (18 млрд рублей!) празднике 450-летия присоединения Удмуртии к России: официальные open air торжества в Ижевске проходили под аккомпанемент тысячного митинга и шествия протеста «за социальные права». Ижевск не Москва, ОМОН особенно не отрывался, обошлось без побоища, — а вот праздник был изрядно подпорчен народными гуляниями. Но, кажется, это уже сложившийся и вполне гармоничный, несмотря на какофонию, дуэт: государственные фанфары и протестный мегафон, им не жить друг без друга. Куплет «Мы достигли», припев «Вы обанкротили» — и все при своих.

∗∗∗

В новых правилах московского метрополитена есть интересное. Например, теперь придется не выбрасывать, а, напротив, сохранять билет в течение поездки — ожидаются контролерские облавы, будут искать проходящих по чужим студенческим или социальным картам. Зато объявлен приоритет для инвалидов-колясочников и мамаш с колясками; запрещен вход бомжам (т. е. людям в зловонной и пачкающей одежде), а также введен (или возвращен) ностальгический институт дружинников.

Самого драгоценного пассажирского ожидания — права на клозет — в новой метроконституции по-прежнему не предусмотрено, но — не иначе как в утешение — появился запрет на проведение лошади в метро. Да, попытка провести лошадь будет караться штрафом от 300 до 500 рублей; думаю, что какие-то наездники, которым это раньше и в голову не могло придти, теперь просто обязаны попытаться.

∗∗∗

В казанских уличных кафе вместо пепельниц выдают одноразовые стаканчики с водой, причем везде — как на местном Арбате (улица Баумана), так и на окраинах. В чем высокая прагматика, понять невозможно: за столом с разбухшим плавучим бычком более пяти минут не просидишь, да и есть невозможно. «Чтобы не засиживались? — предполагает собеседник, тоже не местный. — А как же они выручку делают?» Легкий ветер опрокидывает стакан, по столу ползет щетинистая рыжая вода.

∗∗∗

Подхожу в учреждение и обнаруживаю, что разрядился мобильный телефон. Пропуск не заказан, прошу тоскующего охранника позвонить чиновнику такому-то (очень среднего ранга).

Он смотрит на меня с подозрением.

— Интересно! Говорите, договаривались с Николай Петровичем. Так? А у самой и мобильного нету?

Молча предъявляю телефон с погасшим экраном.

— Моторола? — любопытствует он. — Дизайн какой-то, не видел такого. Ладно, набираю...

И главное, он совсем не старая вохровская гвардия, нет, — новая вахтерская генерация. Капитан либо майор в отставке, галстук серебристый, ранние залысины, скорбные от безделья уши. Бедный, бедный! Бьет ли его жена?

Евгения Долгинова

Версия для печати