Путь солдата

Патриотизм — последнее прибежище эстрадных артистов

 

I.
Когда-то они вместе выступали в ресторанах города Николаева — Александр Серов пел, Игорь Крутой аккомпанировал ему на рояле. Потом вместе поехали покорять Москву, и покорили вполне успешно — после нескольких эфиров «Песни-87» сочинения Крутого в исполнении Серова стали общенациональными хитами, а еще через несколько лет Крутой стал главным поп-композитором России. Песни Крутого запели все российские звезды, и на фоне Аллы Пугачевой, Валерия Леонтьева, Лаймы Вайкуле, Филиппа Киркорова и других исполнителей Александр Серов со своей кабацкой удалью смотрелся, может быть, достаточно бледно, но Крутой оставался верен старой дружбе, и на каждом концерте, к организации которого имел отношение этот композитор, Александр Серов обязательно пел какую-нибудь новую песню своего друга.

А потом — вечная история про певца и продюсера — Серову показалось, что он и без Крутого может быть звездой. Записал несколько альбомов с другими композиторами, перестал появляться на творческих вечерах Крутого и в его телепередачах — и исчез куда-то, потерялся. Даже на «Дискотеках восьмидесятых» не выступал.

Теперь он возвращается. После нескольких лет молчания Александр Серов записал новый альбом — «Беско-нечная любовь». Среди прочих песен — явный потенциальный хит под названием «Путь солдата». Серов никогда раньше не пел ни про солдат, ни про армию, ни вообще про каких бы то ни было силовиков — не его стиль. Но сейчас, когда на кону дальнейшая карьера, нужно петь не то, что тебе нравится, а то, у чего есть рыночные перспективы. А рыночные перспективы «Пути солдата» более очевидны, чем рыночные перспективы «Бесконечной любви».

Лет пять назад похожий трюк здорово помог вышедшим в тираж Леониду Агутину и «Отпетым мошенникам» — к началу двухтысячных и у Агутина, и у «мошенников» давно не было новых хитов, артистов редко показывали по телевизору, и, казалось, еще год-два, и нигде, кроме «Ретро-ФМ», их песни не будут востребованы. И, наверное, так и случилось бы, но Леонид Агутин и «Отпетые мошенники» записали свой знаменитый теперь дуэт «Паровоз умчится прямо на границу». Песня сразу стала хитом (ее до сих пор в радиоконцертах по заявкам заказывают дембеля). Поговорка про последнее прибежище негодяев давно не работает — у негодяев и без прибежищ все в порядке. А вот для артистов, теряющих популярность, патриотизм действительно превратился в беспроигрышный вариант. О тебе стали забывать? Спой что-нибудь про родину, про армию или еще что-нибудь в этом духе — и твои шансы на успех заметно возрастут. Правило, между прочим, работает и применительно к молодым исполнителям — Алексей Хворостян, например, стал звездой после первой же записанной песни, потому что песня называлась «Я служу России». Ее, кстати, тоже часто заказывают по радио.

II.
Совсем недавно все было не так. Характерная телевизионная легенда из девяностых: весна 1996-го, предвыборная кампания «Ельцин-Зюганов», на всех каналах есть аналитические итоговые программы, только на первом канале их нет. За два месяца до выборов ОРТ запускает передачу «19.59» — ее ведут Дмитрий Орешкин и Владимир Мау, такая смесь репортерского тележурнала и интеллектуального ток-шоу, а в конце каждого выпуска — эстрадный номер.

В первой передаче пела группа «Любэ» про комбата-батяню. Во второй — Людмила Гурченко, специально для которой Александра Пахмутова и Николай Добронравов написали песню «Веры тонкая свеча». Это была такая грустная лирическая песня с пафосным текстом ни о чем: «От небесного луча, что на грешный мир пролит, веры тонкая свеча в темноте горит». И вот легенда гласит, что именно из-за этой песни, которая показалась телевизионному начальству скрытой прозюгановской агитацией (просто потому, что грустная спокойная песня «о Родине» по тем временам воспринималась как что-то заведомо оппозиционное), передачу «19.59» закрыли. Так это или нет — доподлинно неизвестно, но третьего выпуска этой передачи действительно не было, и больше о ней никто не вспоминал.

Сейчас о тех временах говорят: тогда, мол, само слово «патриотизм» было ругательством. Конечно, это неправда — никаким ругательством это слово не было, в высшей лиге русского шоу-бизнеса и тогда имелись исполнители, все творчество которых базировалось на эксплуатации патриотических ценностей. Речь, разумеется, идет об Олеге Газманове и о группе «Любэ». До сих пор они — главные патриоты на российской эстраде. Вообще удивительно: на протяжении многих лет возделывая одну и ту же эстрадную грядку (у них даже имидж был примерно один и тот же — Газманов в первые годы своей карьеры выступал в полковничьей шинели, а солист «Любэ» Николай Расторгуев — в послевоенного образца гимнастерке), Газманов и «Любэ» никогда не были ни конкурентами, ни соперниками. Выступали на одних и тех же сборных концертах, пели для одной и той же аудитории, но друг другу совсем не мешали.

III.
Первые хиты Газманова — это такая нормальная перестроечная «гражданская лирика». Песня «Свежий ветер» даже звучала в снятом советским телевидением к 60-летию Михаила Горбачева фильме «Первый президент», а написанная после августа 1991 года «Тень буревестника» («Хватит крушить тени старых вождей, пусть мертвецов судит Бог. Прах паутины безумных идей мы отряхнем с наших ног», — такие куплеты на злобу дня) стала титульной песней официального праздничного концерта в «Олимпийском» 12 июня 1992 года — в первый День независимости России; концерт, кстати, вел Иван Демидов, будущий лидер «Молодой гвардии». В том концерте Газманов исполнял две новые песни: кроме «Буревестника», который настоящим хитом так и не стал, певец впервые спел песню «Господа офицеры», ставшую по меркам тогдашней эстрады настоящей сенсацией. Антиармейская риторика была одним из ключевых трендов в медиа тех времен (даже в «Тени буревестника» была строчка: «Ложная правда, правдивая ложь в лицах безликих солдат»), и вдруг модный певец выходит на сцену с сочувственной по отношению к армии песней: «Господа офицеры, по натянутым нервам и аккордами веры эту песню пою тем, кто, бросив карьеру, живота не жалея, свою грудь подставляет за Россию свою». Вдруг оказалось, что даже столь убогий текст может произвести впечатление на миллионы слушателей, которые, оказывается, ждали хотя бы от кого-нибудь добрых слов в адрес армии. «Офицеров» до сих пор поют (не только сам Газманов, но и какие-то армейские ансамбли песни и пляски, и даже Иосиф Кобзон) на всех праздничных концертах — и ко Дню защитника Отечества, и ко Дню милиции, и к прочим Дням спасателя, налогового инспектора и так далее. Газманов же, случайно нащупавший военно-патриотическую колею, с нее уже не сходит, даже в менее пафосных его песнях обязательно промелькнет какой-нибудь «туман вместе с дымом последнего боя»; вроде ничего прямо не говорится, но ассоциации с чеченской войной вполне прозрачные, народу нравится.

IV.
Группа «Любэ», несмотря на гимнастерку Расторгуева, к этой тематике шла гораздо более сложным путем. Первый альбом «Любэ» — «Мы будем жить теперь по-новому», позднее переизданный под названием «Атас» — это такие гопнические народные песни: «Штангою качайся, в проруби купайся» или «Сшей мне, мама, клетчатые брюки, а я в них по улице пойду». Герой Расторгуева — подмосковный пацан, слоняющийся по темным улицам ночных Люберец и ни о чем патриотическом не думающий. Неудивительно, что пацана достаточно быстро посадили — альбом 1992 года «Зона Любэ» — это классика «русского шансона». «Нет у меня ничего, кроме чести и совести. Нет у меня ничего, кроме старых обид. Ой, да почто горевать, все, наверно, устроится, и поверить хочу, а душа не велит». Потом пацана, вероятно, отпустят по амнистии, и он пойдет служить в Чечню — только в 1995 году продюсер Игорь Матвиенко наконец поймет, что петь про армию — разумнее, чем про зону. Написанная к 50-летию Победы песня «Батяня-комбат» неожиданно попала в резонанс с общественными настроениями времен первой чеченской кампании — все почему-то решили, что это песня про Чечню, а Матвиенко с Расторгуевым никого в этом разубеждать не стали — записали альбом «Комбат», полностью состоящий из песен про войну и про армию, и с тех пор, о чем бы Расторгуев ни пел (он, кстати, и в гимнастерке давно не выступает), он — главный военно-патриотический голос российской эстрады. В 2005 году у «Любэ» вышел альбом «Рассея», состоящий из белогвардейских и казачьих песен (в одной из них Расторгуеву подпевал сам Никита Михалков) — большого успеха он не имел, но сама попытка десоветизации песенной тематики вместо тиражирования заведомо успешных штампов заслуживала уважения. Пацан из Люберец вырос, стал читать книги и обнаружил, что история не ограничивается Великой Отечественной и двумя чеченскими войнами.

V.
Интересно, что на волне общей моды на военно-патриотическую песню (даже у самой попсовой группы «Руки вверх» была песенка про армию — «Крошка моя, я по тебе скучаю») никак себя не проявили мастера советской эстрады, спевшие в свое время не один десяток шлягеров про родину и про войну. Лев Лещенко в последние полтора десятилетия работает другом Владимира Винокура, ни на что большее не претендуя, а когда Иосиф Кобзон в промежутках между исполняемой вместе с Хором Турецкого «Хава нагилой» поет что-нибудь злободневное, выглядит это чаще всего вполне пародийно. Как, например, песня о «Норд-осте»: «Вытрем слезы, врачи и артисты, мэр, президент и отважный спецназ». Зато настоящие патриотические хиты получаются у тех, от кого их совсем не ждешь, — несколько лет назад комическое трио «Дискотека Авария» выпустило альбом «Четверо парней», на котором среди традиционных шедевров хохмаческой тематики внимательный слушатель мог обнаружить брутальнейший политический рэп под названием «Зло» («Вспомнишь ли ты, господам подавая салфетки, тот праведный меч, что завещали великие предки? Но что-то продано, что-то украдено, а что-то в шкафу пылится рядом с медалями прадеда»). Рецензируя этот альбом сразу после его выхода, я предположил, что эта песня будет штурмовать хит-парады в предвыборные недели 2008 года. Ошибся всего на месяц — в декабре 2007-го, после парламентских выборов, прокремлевские молодежные движения митинговали под песню «Зло» на Васильевском спуске и на Манежной. По меркам того политического сезона, такая свирепая агитпесня не выглядела чем-то совсем уж чрезмерным. В мейнстриме, впрочем, снова были Олег Газманов с хитом «Как мы можем победить, если нас легко купить» и «Любэ» — под песню «На битву с врагами собирал дружину Владимир-князь» на сцену предвыборного концерта к Николаю Расторгуеву выходил сам Владимир Путин. Мода на песни о президенте, впрочем, прошла еще в начале двухтысячных — хиты «За нами Путин и Сталинград» группы «Белый орел» и «Такого как Путин» «Поющих вместе» были слишком постмодернистскими, а как петь о президенте всерьез, никто так и не придумал.

VI.
В девяностые, между прочим, о Ельцине пели гораздо чаще, чем о Путине в двухтысячные, — правда, большая часть песен о президенте была записана во время предвыборных концертов в рамках проекта «Голосуй или проиграешь» («Может, кто и за кого-то, а я Ельцина люблю», — пела, например, группа «Вкус меда») — а это уже не искусство, это чистые политтехнологии. Среди поющих о Ельцине был и артист по имени Сергей Минаев со своим хитом «Давай, Борис, на бис исполни песню президентскую для нас». О Минаеве тоже можно было подумать, что он поет за деньги или просто потому, что так надо. Но вот прошли выборы, все успокоилось, и группа «Вкус меда» снова стала петь о нелегкой женской доле. А Сергей Минаев вдруг (тогда Борис Ельцин как раз приходил в себя после операции на сердце) записал песню «Сердце» — имени Ельцина в ней не было, но герои минаевского клипа взволнованно смотрели в телеэкран, в котором президент вместе с внучкой гулял по аллеям парка Центральной клинической больницы. Политтехнологического смысла в таком клипе не было, зато всем стало ясно — Минаев поет про Ельцина не за деньги, а просто потому, что действительно его любит.

VII.
Эстрадная мода на патриотизм коснулась, кажется, всех. Даже у звезд блатного шансона патриотическая тематика органично соседствует с тюремной — например, в песне Михаила Круга «А сечку жрите сами» лирический герой призывает свою спутницу станцевать для него: «Ты ж ножками, ножками давай! Душа ж за Россию болит!» Болит душа за Россию и у более легкомысленных исполнителей: «В эту лунную ночь, — поет певица Триши, — все девчонки страны для любимых мужчин рождены». Ключевое слово здесь — «страна». В девяностые девчонки из песен, как правило, жили в абстрактном городе «Каждую ночь с тобой мы танцуем, город живет в танце моем». Теперь у девчонок есть страна, и — ну как же иначе — к стране время от времени обращается ее первое лицо, вот: «Живи спокойно, страна, я у тебя всего одна. Все остальные в тени. Ну, извини». Разумеется, это Алла Пугачева.

В принципе, это могло быть интересной находкой для каких-нибудь художников соц-арта — картина, иллюстрирующая советские патриотические песни. У деревни Крюково погибает взвод, рельсы упрямо режут тайгу, идет солдат по городу, и вот опять, как в детстве, я смотрю на твою огромную зарю — все так и просится на холст. На такой же холст просятся и современные песенные сюжеты — паровоз, который мчится на границу, батяня-комбат, вдыхающий газмановский туман вместе с дымом последнего боя, медали прадеда, которые пылятся в шкафу у «Дискотеки Аварии» — материала для эпического полотна предостаточно. Эти картины — советскую и постсоветскую — можно публиковать рядом, на одной журнальной странице, с подписью «Найди десять отличий». Найти их с каждым разом становится все труднее, но почему-то кажется, что пока отличия есть, у нас еще не все потеряно.

Версия для печати